ИНТЕРВЬЮ: Наталия захотела и смогла

Малышка, которая играет вместе со своей сестрой Адрианой на Площади Иммигрантов, квартала Villa del Cerro, сегодня самая знаменитая уругвайка в целом мире. С тех пор Наталья Орейро сумела направить в правильное русло свою мятежность. Она мечтала стать актрисой и певицей. Чего бы она ни предлагала себе, она этого добивалась.
В 12 лет она начала карьеру модели: в нашей стране она снялась в тридцати рекламных роликах. Четырьмя годами позже, только лишь со свертком иллюзий за плечами, она подалась за море и обосновалась в Буэнос-Айресе. Он была Пакитой у Шуши и снималась в самых успешных мыльных операх своей эпохи, таких как “Богатые и Знаменитые”. В конце 90-ых годов она разрушила все стереотипы. С “Диким Ангелом” она добилась известности даже в России и Польше.
В то время как кино “поймало” ее с 1998 года, когда она исполнила главную роль в фильме “Аргентинец в Нью-Йорке”, музыка проявила себя пятью годами позже. В Восточной Европе она была и есть настоящая сенсация, фурор, сравнимый с тем, который может производить Мадонна. Три года назад она “поставила” на линию одежды, которую они задумали вместе с сестрой, а сегодня марка “Oreiro” отмечена как самая элегантная одежда на премиях Мартин Фьерро аргентинского телевидения.
В этом 2010-м году она снялась в фильме в Уругвае и с полностью местной командой, мюзикле “Мисс Такуарембо”, который выйдет в июле. Замужем за гитаристом Рикардо Мойо, все, чего касается Наталья - превращается в золото.
Сегодня, для этого выпуска «GNENTE Uruguay”, она вернулась в свой квартал, к своим корням, на площадь, где она играла в пять лет. Это обложка. И она это заслуживает.


Наталья Орейро: “Мое детство в El Cerro дало мне силу, чтобы исполнить все мои мечты”


Актриса вернулась в квартал Монтевидео, где она выросла. Вместе с GENTE она посетила места, которые навсегда оставили отпечаток в ее жизни. Она вспомнила, взволнованная, самые важные моменты: школа, побег на танцы, первый поцелуй, семейные праздники и годы, проведенные вместе с ее бабушкой и дедушкой. А также ее взгляд на страну: “Я вижу честный и дружный Уругвай”.

Там почти магическая среда. Монтевидео простирается в центре осеннего густого тумана. Напротив el Cerro – холма, который наслаждается, без сомнений, лучшим видом города – Наталья Мариса Орейро Иглесиас отсылает календарь назад: здесь она родилась, 19 мая 1977 года. И прожила до десяти лет, с незначительной паузой, равной двум сезонам, проведенным в Малаге, Испании, где семья (Карлос Орейро Погхио и Мабэль Иглесиас Боурие, папа и мама, и ее сестра Адриана), они путешествовали, чтобы испытать удачу, которая тогда была несговорчивой.

Она ходит, как тогда, когда была девочкой – нет, она не ходит, она “летает”, около Fortaleza, по утренней росе, избегая разбитых бутылок и свечей, окрашивающихся по мере горения, дурные привычки какого-то ритуала. В это место она приходила, чтобы запускать кометы - расскажет она потом. Это определенно территория первых приключений и мечтаний, которые она в свои сегодняшние 32 (уже замужем за Рикардо Мойо, гитаристом “Divididos”) воплотила с избытком. Улица ведет вниз, в квартал, где ее ждут самые сильные эмоции: Школа №30, стадион Рампла Хуниорс, Площадь Иммигрантов напротив Церкви Девы Помощи, на углу улиц Эквадора и Соединенных Штатов, откуда рукой подать до ее дома... С каждым шагом она делает открытие: “Здесь не было Универсальной Церкви... Там, смотри, устанавливали передвигающийся парк развлечений!” Итак…

-В каких местах el Cerro ты больше всего узнаешь себя?
-Во всех. Да во всех же! Мое первое воспоминание – о том, как я убегала в Fortaleza. Я всегда отыскивала вещи, которые другие люди выбрасывали. Однажды я нашла ботинок, похожий на “башмачок Алладина”, и я представляла себя героиней фильма приключений. Мы с ребятами делали флаги и вонзали их в места, где мы находили что-то.

-В квартале жили и Орейро и Иглесиас?
-Вся моя семья отсюда. Они были достаточно похожими. У семейства Орейро было несколько автобусов CUTSA. Что касается моих дедушек, один работал на рефрижераторе, а другой был плотником и имел склад. Бабушки, Ильда и Беба, они были домохозяйками. Единственная, которая сейчас осталась – это Беба, из семьи Иглесиас. Более того, когда мы приехали из Испании, до тех пор, пока мои родители не обустроились здесь, мы жили в доме моей бабушки Ильды.

-Было здорово, нет?
-Дааа! Дом ее стоял впереди, а позади жила полька, Tecka, у которой было сорок котов. Я выращивала цыплят в комнате два на два метра, у меня их было трое, и разражались ужасные войны между цыплятами и котами.

-И потом цыплята становились частью какого-то блюда?
-Нет. Никогда, ни один. Я этого не позволяла... Ну, я расскажу тебе: когда мы жили у бабушки, я иногда запиралась в сарае и примеряла всю одежду, которая там была. Это была моя гримерка. Там я начал мечтать стать актрисой. В те времена я много играла одна.

-Почему?
-Потому что мне нравилось переодеваться, играть. Но друзья и подруги у меня тоже были.

-Ты была “пацанкой” или принцессой?
-Нет, невероятной пацанкой! Я поднимала в воздух кометы, играл в мяч... Хотя моя мама одевала меня как принцессу, моя одежда оставалась чистой не больше секунды.

-Модный бизнес, марка одежды, которая у вас есть с твоей сестрой в Буэнос-Айресе, носит твою фамилию (“Oreiro”), и идет со стороны твоей матери, в таком случае?
-Это мы унаследовали от нее. Она послала нас изучать “Кройку и шитье”, когда мне было 12, а моей сестре - 16. Она шила нам всю одежду, всю. От рубашек до джинсов... У нас обеих была одинаковая “штамповка”. Но я также получила в наследство от нее страсть к музыке. Мама всегда пела.

-Думаешь открыть филиал “Las Oreiro” в Монтевидео?
-Нет. Если ты меня спросишь, хочу ли я, то, конечно, да... Но не прямо сейчас. И всегда я подшучиваю над моей мамой, что она будет там управляющей, потому что она – самая лучшая модель: всегда одевается в наше.

-Твое платье, в котором блистала актриса Исабель Маседо, было выбрано как самый элегантный наряд на премии Мартин Фьерро аргентинского телевидения. Какое благословение, нет?
-Это было очень красивое признание. Это всегда гордость, что коллега надела нашу вещь. И это сделали почти все, и подруги и нет. Например, с Исабель мы не подруги, но с Карлой (Петерсон), с Грисельдой (Сисильяни) - да... Это заставляет меня чувствовать себя очень хорошо. То, что использовали одежду, сделанную мной, говорит о красивом градусе товарищества и уважения.


Мы продолжаем проходить по пробуждающимся улицам, в тишине пригорода, которую нарушают лишь выхлопные выстрелы мотоциклов. “Здесь я выходила из ванны, чтобы идти в школу”, - указывает Наталья. Еще два квартала и появляется здание Школы N°30. “Она не была покрашена в розовый цвет”, - удивляется она. Она входит почти на цыпочках. Она просит разрешение, как будто она - вторгшийся сюда чужак. Ее обезоруживает улыбка Валентины Араухо, директора, которая рассказывает ей: “До недавнего времени, у нас была твоя фотография здесь. Ты - самая знаменитая экс-ученица”. Она поднимает крышку рояля, это вертикальный Köhler & Campbell. Она следует до внутреннего дворика из грубо окрашенной древесины и идет до краника. “Это не изменилось: из этого фонтанчика я пила воду на переменах ”, - говорит взволнованно.


-Кто была твоя лучшая подруга?
-Кто есть (подчеркивает она). У меня есть две: аргентинка, которую зовут Валерия, и другая уругвайка - Росита. С ней мы ходили на танцы, когда нам было по 12 лет. Мы убегали на концерты. Поскольку мне не позволяли, я говорила моим папе и маме, что я шла домой к Росе, и отсюда мы выходили. Я отключала телефон у нее дома, для того, чтобы они не звонили. Я хотела снять клеммы с кабеля. Отец мне говорил, что я сошла с ума!

-Куда ты ходила танцевать?
-В Ton Ton, в Locomotive, в Katmandu, в Urreta, который был в квартале. С Роситой мы были фанатками Ramones, а также мы объединялись с бродячими музыкантами Буби Хуниорс. Мы были словно домашними животными. Я всегда делала то, что я хотела, даже если мне скажут, что нельзя. Конечно, они это делали, чтобы позаботиться обо мне, но я была достаточно неконтролируемой.

-Твои родители были очень суровыми?
-Со мной нет, с моей сестрой Адрианой - да. Она на четыре года старше, и страхи моих родителей проецировались на нее. Она из тех, у кого до 16 лет не должно было быть парня, до 15 она не могла ходить на танцы... Они захотели сделать то же самое со мной, но не смогли. Я всегда была достаточно непоседливой.

-Ты видела свою сестру и уже имела хорошо обдуманные ответы.
-Да, я была очень независимой.

-И на тех танцах ты нашла своего первого парня?
-Это было не на танцах. Мой первый поцелуй состоялся в 14 лет, с парнем, которого звали Иван, который был на третьем курсе колледжа. Все сохли по нему. И я вступила в борьбу за то, чтобы он обратил внимание на меня, и я этого добилась. Детские шалости... После этого я видела его несколько раз.

-А с твоим папой каковы были отношения в те годы?
-Он был путешественником, он довольно много времени проводил вне дома. Он уезжал на четыре дня, три проводил дома. Сейчас у него есть своя фирма матрасов Dormiflex. Он всегда сотрудничает с ребятами, со школами. Мой старик - супер! И он очень современный: даже подарил огромный матрас для праздника геев, что проходил на Ипподроме. С ним я ходила на стадион смотреть Рампла. Мы двое - единственные уникумы в семье, обожающие “Флинстоунов”. Моя мама - Серро... Представь себе, какие классики! А моей сестре футбол безразличен, она никогда не придавала ему значение.

-Какими были праздники Орейро-Иглесиас?
-Рождество с моей бабушкой Бебой, и Новый Год с моей бабушкой Ильдой. Мы много ели, пели, а потом мы, дети, бросали бенгальские огни и “стариковские пукалки”. Мы здорово проводили время. У меня есть анекдот тех лет. Моя бабушка Ильда не могла купить елку. Тогда я схватила старый зонтик, посадила его в цветочный горшок, открыла его и начала разрезать его ткань на полоски. Девушка, которая жила в доме позади нашего, увидев то, что я делала, сказала мне: “Даже если обезьяна оденется в шелк, она останется обезьяной”. Я посмотрела на нее и с еще большим рвением продолжила делать это. Я прошла по всему кварталу, прося елочные игрушки у соседей, и к полуночи моя елка была готова. Каждый раз, когда мне ставят препятствия, я вспоминаю это. И я становлюсь еще более упрямой.

-Однажды ты рассказала, что когда была девочкой, ты чувствовала дискриминацию. Это было так?
-Нисколько. Тема состоит в том, что, когда я вернулась из Испании, я не смогла привезти ни игрушки, ни телевизор. Мой папа послал все кораблем и тот опоздал на три месяца. Я не могла смотреть телевизор: мои приятели говорили о программах и я оставалась вне темы. Но я была очень счастливой девочкой. Мое детство в el Cerro дало мне силу, чтобы исполнить все мои мечты. И переезды (в ее коллекции их больше двадцати!) - были словно приключение. Этот опыт мне очень помог в моей работе и в моей жизни, чтобы уехать очень маленькой в Буэнос-Айрес, или чтобы провести два месяца в России. Я не считалась ни с чем.

-Сейчас, из-за того, что ты снималась в фильме “Мисс Такуарембо”, ты провела много времени здесь. Какой ты видишь страну?
-Красивой, очень чистой, очень аккуратной. Я вижу довольных людей. Конечно, есть вещи, которые можно улучшить. Я вижу ребят, немного сбившихся с пути, это то, чего раньше не происходило. “Бабки” здесь основа всего, и наносят большой вред, но я знаю, что о людях очень беспокоятся, что образование – это первостепенно, что план Ceibal сработал очень хорошо. Я вижу, что страна стала лучше, честной и дружной.

-Хосе Мухика внушает тебе надежду?
-Это продолжение Табаре. Он мне нравится, мне очень нравится (Данило) Астори, за которого я проголосовала на внутренних выборах от “Frente”. Вся моя семья поддерживает “Frente”. Порой мы более довольны, порой менее. Прежде всего - папа: поскольку он их поддерживает, но также и критикует много. Моя семья очень политизирована. Все поддерживаем “Frente” и 90, мы социалисты.

-Когда у тебя будут дети... ведь когда-нибудь у тебя будут дети, нет?
Конечно, ха-ха-ха.

... Тебе хотелось бы, что они росли в Монтевидео?
-У меня есть решение, с каждым днем оно все сильнее - уехать жить загород. На днях была в Буэнос-Айресе, и на втором этаже я увидела двух мальчиков, играющих в футбол на балконе размером в один квадратный метр. Это меня очень опечалило. Я не хочу этого для моего сына. Но я не формулирую это в терминах вроде “в какой стране я бы его растила”. Я провела половину моей жизни в Аргентине, и я состою в браке с аргентинцем. И также я чувствую, что возможности, которые мне дала эта страна, не каждому аргентинцу они даны. Разумеется, я уругвайка и горда этим, и когда я там, я живу, повторяя: “Уругвай, Уругвай, Уругвай!”

Источник: GENTE Uruguay
Автор перевода: Alkmist
Дата: 12 Мая 2010