- Ты вся в продвижении “Моей первой свадьбы”, воспользовавшись возможностью, снялась в недостающих сценах “Подпольного детства”, побывала в жюри фестиваля экологического кино, сейчас ты поедешь в Колумбию на презентацию “Lynch”, через 15 дней у тебя дефиле Las Oreiro… Похоже, беременность никак на тебе не отразилась. Где черпаешь столько энергии?
- И… я вся в делах. Дело в моей личности. Я больше устаю, мне больше хочется спать, и когда я могу - я себе это позволяю. Я пытаюсь сбавить немного ритм, делать только необходимое, но выстраиваю свою линию поведения. Я не работаю на износ. Мне кажется, что лучше встречать все с радостью. Дани Эндлер мне сказал на днях, после пресс-конференций по поводу фильма: “Какое сумасшествие, что в конце у тебя слипаются глаза, но ты продолжаешь сохранять спокойствие ”

- На прошлой неделе ты вместе с Даниелем появилась в “ Cuando me sonreís”, теленовелле, где главную роль исполняет Факундо Арана, и раскалила экран Telefe. Почему, по твоему мнению, людям так нравится видеть вас с Факундо вместе?
- Мы с Факу дружим, и я его очень люблю. Мы познакомились еще в юности, задолго до “Дикого ангела”. Мы ходили в один и тот же бар во Flores (там посетители могли петь), где он играл на саксофоне.

- А ты пела?
- Нет, никогда. Я никогда не становилась центром внимания в личном кругу. Не то чтобы я была стеснительной, просто мне не интересно, чтобы меня замечали.

- Актерское амплуа Араны отличается от Эндлера, который скорей “антигерой”… Как удается Наталии Орейро хорошо сыграть пару с такими разными мужчинами?
- Определенно все дело в актерском мастерстве. Каждый из моих партнеров по съемкам отличался от другого. Я работала с Диего Перетти, Лео Сбараглья, Гильермо Франселья. Когда ты веришь в историю, которую рассказываешь, и сценарий на самом деле хорош - история сработает. У меня всегда было “родство” с ними. С Дани мы познакомились относительно недавно. Я подумала: “Он уругваец, с ним я не ошибусь”. Между нами царит непринужденность, с самого начала было ощущение, что мы давно знакомы.

- Твой послужной список довольно разнообразен. Ты снималась в очень популярных работах, а также в маленьких, независимых.
- Есть те, кто снимается в популярных вещах и предвзято относится к съемкам в чем-то “интеллектуальном”, потому что считают, что они не будут приняты хорошо, а также есть те, кто снимается в более серьезных вещах и им не терпится поработать в чем-то популярном. Я перемещаюсь из одной сферы в другую. Мне кажется глупым помещать себя в рамки. Я всегда была собой: настоящей и трудолюбивой. Но я не настолько наивна, чтоб поверить, что сегодня, в 34, на меня смотрят как на 20-летнюю, потому что есть вещи, которые проявляются со временем.

- В фильме ты играешь роль невесты, у которой все выходит наоборот, не так как она это планировала. Ты когда-нибудь мечтала о традиционной свадьбе?
- Нет. Никогда я не мечтала быть невестой в белом платье… Я столько раз выходила замуж в фильмах и сериалах, что можно сказать, что я исполнила эту мечту! В моей жизни был праздник по случаю моего пятнадцатилетия и свадьба моей сестры – достаточно традиционные. Но, как я уже говорила, в частной жизни мне не нравится быть центром внимания. Я вижу, что с одной стороны есть романтическая фантазия выбрать того, с кем ты хочешь разделить свою жизнь и показать это людям, которых ты любишь, скрепить это. И с другой стороны – киношная фантазия, быть одетой, как принцесса, чтобы праздник вышел идеально, потому что никогда не выходит так, как планировал… Наступает этот день, после всех приготовлений, ты видишь своего жениха, одетого во фрак… подружек невесты, разодетых как никогда… Тебе не удается побыть ни с кем, даже со своим женихом, потому что ты должна быть со всеми. Некоторые напиваются, другие – критикуют еду, тебе дарят вещи, которые потом ты должен ставить на видное место, когда они придут тебя навестить…

- У тебя была нетрадиционная свадьба, на корабле, на острове Fernando de Noronha, только ты и Мольо, и два свидетеля с острова. Сейчас, когда ты ждешь ребенка, тебе бы не хотелось исполнить эту часть романтической фантазии и скрепить вашу любовь перед друзьями?
- Выйти замуж сейчас – для меня было бы стрессом. Было бы очень сложно не разделить это с прессой, и в результате это превратилось бы с ситуацию очень неудобную для меня и моих близких. Я вышла замуж по-своему, и также для моего ребенка я не буду иной. Я буду самой собой, и полагаю, что он будет похож на меня. К тому же мы с Рекардо устроили праздник для друзей, спокойный, тихий, где мы показали видео фотографий с корабля… Так что он сможет посмотреть это видео, если захочет.

- Ты с Мольо уже 10 лет. Не боишься, что появление ребенка немного нарушит гармонию вашей пары?
- Никогда не обращала внимания, и не чувствовала давления, что у меня нет детей. Иногда мы женщины ставим перед собой цели и требуем: “учиться, получить диплом, выйти замуж, создать семью”. Я не думаю, что женщина может реализовать себя, только родив ребенка или сделав это в определенном возрасте. Полагаю, что это из-за воспитания, что мне дали мои родители, которые не были либералами, ни хиппи, но не грузили меня подобными приказами. На самом деле я не верю в подобную обязанность перед обществом - выйти замуж и родить детей. И то и другое действует на нервы, потому что не ты, а другие тебе диктуют, что должно произойти. А мне не хочется нести чужой рюкзак.

- Что сейчас тебе говорят о материнстве?
- Все! Если бы я придавала значение всему, что мне говорят, я бы сошла с ума. Мне говорят: “пользуйся моментом, чтобы выспаться сейчас, потому что потом…”, или “сходи в кино, в театр”. Иногда мне хочется ответить: “Но я же не больна, я всего лишь жду ребенка. Да, моя жизнь изменится, но – в лучшую сторону.”

- Хорошо, но это правда, что ребенок изменит твою повседневность.
- Я очень домашняя. С Рикардо мы супер-подходим друг другу, и очень наслаждаемся, находясь наедине друг с другом, без внешних воздействий, в деревне… Я думаю, что мы сможем продолжать вести такую жизнь. Нам нравится связь с природой, с деревней, и этого я хочу для моего ребенка: чтобы мог бегать, пачкаться, взбираться на деревья, чтобы сажал со мной морковку в огороде и видел, как она растет… Мне кажется, что наблюдая за такими вещами, ему проще будет понять природу жизненных циклов. Откуда мне знать… Где-то мы будем должны путешествовать меньше; будет зависеть от него, от того, что ему нравится.

- Ты сказала, что он будет “маленьким рокером”. Каким ты его представляешь?
- Дело в том, что он будет расти в этой среде, во взаимосвязи с музыкой, к тому же это важный стимул для детей. Он будет тем, кем захочет. Мне хотелось бы быть мамой, которая будет его воспитывать в большой свободе, не возлагая на него ожиданий, которые только генерируют напрасное волнение в ребенке.

- Это была запланированная беременность?
- Да, но - не особо напрягаясь по этому поводу. Мы не говорили: “хорошо, теперь мы перестаем предохраняться и выполняем долг…” (смеется). Я всегда говорила, что стану мамой, когда почувствую желание этого. И в какой-то момент, в конце прошлого года, я почувствовала сильное желание. Нам повезло, он появился быстро.

- Как ты его носишь? Он толкается, шевелится, у тебя появились капризы?
- Я чувствую себя очень естественно. Он все еще не шевелится. Я переживаю сейчас очень красивый момент, позволяю себя баловать. Каких-то капризов у меня нет, и я не смогу пережить такой опыт, когда мне бы уступали место в автобусе, но я не упущу ни одной другой привилегии беременной. Это да: я не вижу себя, снимающейся для обложки, вроде “будущая мама”. Я не очень верю в маркетинг материнства.

- Говоря о маркетинге, ты уже купила ему вещи?
- Да, купила отрез ткани, чтобы заворачивать его, как те, что носят женщины на севере, и крошечные кеды, не много. Мне подарили кучу вещей, но пока меня это не зацепило, мы даже комнату ему пока не сделали.

-Ты сказала, что будешь рожать его в Буэнос-Айресе.
- Ну, да. Я живу здесь, моя жизнь здесь, хочу, чтобы он был аргентинцем. Все равно он будет “из Рио-де-ла-плата”, как и я. Мой гинеколог – аргентинец. Я хотела родить дома, чтобы роды проходили в воде, но он говорит, что первородящей это не подходит, так что я послушаю его и буду рожать в клинике. Срок – в конце января.

- Уже подумали, как назовете?
- Пока ничего не решили. Единственное, что я знаю – я хочу, чтобы имя выбрал Рикардо: я доверяю ему и его мнению.

- А вам не приходило в голову назвать его Лукой? Недавно в репортаже Роберто Петтинато они сказали, что малыш самом деле – это их ребенок, и что он – реинкарнация Луки Продана.
- (Смеется.) Я слышала эту версию. Вызывает опасение, что Роберто убежден, что это их ребенок, и что они использовали мой живот, чтобы реинкарнировать Луку. К счастью, Рикардо воспринял это как шутку.

- Что бы тебе хотелось, чтобы у него было “от Мольо”, кроме имени, которое выберет Рикардо?
- Мне бы хотелось, чтобы у него была натура Рикардо: уравновешенный, простой, умный, с чувством юмора. Мне хотелось бы, чтобы он был глубоким и тонким, как Рикардо.

- И “от тебя”?
- Я очень смелая, искренняя, спонтанная. Мне хотелось бы, чтобы это он унаследовал. Моя мама говорит, что я была крайне озорной. В моей интерпретации это: она говорит, что я была неконтролируемой, и все время ставила ее в неудобные ситуации, поэтому меня не могли никуда брать с собой. Однажды меня повели к педиатру, чтобы узнать, почему я такая беспокойная, и мой папа должен был меня крепко держать. Тогда врач сказал ему, чтобы позволил мне выразить себя, быть свободной… Не прошло и пяти минут, как я вскарабкалась на книжный шкаф и стала бросать книги вниз. К счастью, я направила эту энергию в актерство… Иначе, у меня были бы большие проблемы.

- Однако, у тебя в жизни не было больших проблем. Самое серьезное, что с тобой случилось – это сеньора, которая сказала, что она твоя мама.
- Ну и воспоминание! Но да, это правда, постучу по дереву… Мои потери были хронологическими. Я всегда уходила от страданий, всегда была на светлой стороне, и когда оказывалась в ситуации, которая не делала меня счастливой, я быстро отдалялась от нее. У меня были свои разочарования, как и у всех, но боль не приносит мне радости.

- И как тебе удается сегодня быть дивой, не участвуя в скандалах, когда, похоже, что сегодня единственное, что продается, это запрещенные фотографии?
- Я знаю правила игры. Моя работа состоит и в том, чтобы выставлять напоказ мою частную жизнь, но мне нечего выставлять напоказ. Я бы чувствовала себя очень плохо, будучи втянутой во что-то грязное, и я имею ввиду не только фотки. Я думаю, что есть много лицемерия вокруг этой темы. Не думаю, что это нечто из другого мира. Единственное отличие, что один сукин сын их публикует, а другой с позиции сексуального возбуждения идет комментировать – потому что, чтобы комментировать, нужно увидеть. Я не ставлю под сомнение возбуждение, потому что мне кажется это чем-то натуральным, но мне не интересно, что кто-то выражает свое оценочное мнение по вопросу, в котором не компетентен. Не думаю, что кто-то хочет привлечь к себе внимание чем-то отвратительным. Мне кажется, это слишком ограниченное мышление, такое же короткое, как этот момент.

- Ты смотришь программу Тинельи? Не сейчас, конечно, но ты отважилась бы станцевать с шестом?
- Да, разумеется, я ее смотрю… Кто не смотрел? Но нет, я не танцую, настолько выставляя себя на всеобщее обозрение. У меня есть рамки (смеется.) Даже без живота принять участие в “Bailando…” было бы нелепостью.

- Ты сказала, что “не хочешь нести чужой рюкзак”. А что в рюкзаке у тебя?
- С каждым разом все меньше. Пара шлепанец и сарафан. Раньше я путешествовала с 8 чемоданами, но дело в том, что с каждым разом мне нужно все меньше. Меня угнетают ненужные вещи. Я стараюсь наслаждаться тем, что у меня есть сейчас, вместо того, чтобы все время думать о том, что меня ждет.

- Хорошо, но то, что тебя ждет – достаточно впечатляюще. Ты сбавишь немного обороты в своем расписании, чтобы насладиться ожиданием ребенка?
- Да, сейчас я должна буду съездить в Колумбию для промо минисериала, а во второй половине сентября у меня дефиле Las Oreiro и еще пара обязательств. Но потом я планирую не работать, по крайней мере, до июня будущего года. Мы втроем решим, когда настанет момент. К счастью, я сама себе начальник (смеется), так что дам себе долгосрочное разрешение на материнство.