“Сосок, сосок, какой же ты большой” – строчка из песни группы Divididos, которую Наталии Орейро пришло в голову произнести как пролог нашей беседы. В конце концов, она в прямом смысле слова, вот уже восемь месяцев кормит грудью Мерлина Атауальпу, их с Рикардо Мольо, лидера этой самой группы, общего сына. “Я никогда не ощущала текст этой песни так впечатляюще,” - шутит она и с удовольствием смеется. Актриса такова. Открытая, без предрассудков, чрезвычайно симпатичная и спонтанная. Трудно с уверенностью сказать, всегда ли она так мила в общении или это результат 19-летней (!) тренировки в раздаче интервью. Несмотря на то, что через несколько часов ее ожидает вылет в Колумбию (вместе с малышом и мужем), она садится на пол в гостиной своего дома в Палермо, расслабляется и, со стаканом воды в руке, готова посвятить себя диалогу.

Если путешествия ее нисколько не пугают, то это потому, что с начала года она уже несколько раз собирала и разбирала чемоданы всей семьи: когда летала в Барилоче на съемки “Wakolda” – психологического триллера Лусии Пуэнсо, на кинофестиваль в Канны, в свой загородный дом в Уругвае, и в Колумбию, где уже отсняли несколько серий второго сезона Lynch (сериала, который транслирует Movie City, и где в главных ролях задействованы латиноамериканские актеры из разных стран). На самом деле она вернулась в свой дом в Буэнос-Айресе лишь только на несколько дней, для участия в рекламной кампании, посвященной премьере “Infancia Clandestina”, своему последнему профессиональному достижению. Вдали от удобного местечка, что ей обычно сулит комедия (которая так ей идет), в ней проснулась неуверенность, свойственная начинающим актрисам. Там она тоже должна была встать грудью.

Тем, кто рискнул и выбрал ее на главную роль, был Бенхамин Авила, режиссер фильма. Он видел ее игру во “Francia”, фильме Адриана Каэтано, где Наталии уже удалось сбежать от роли доброй симпатичной девушки. “Из-за своей собственной неуверенности, я вновь и вновь спрашивала Бенхамина, почему он позвал меня,” - признает Орейро. “Вообще, со мной происходит вот что: мое тело идет вперед, оно говорит: “я могу это сделать!”, в то время как моя голова, наоборот, говорит: “да ни за что!” Мне всегда приходится бороться с этим. Я должна всем телом вживаться в ситуации, я очень деятельна и я делаю.”

Дилемма этого нового фильма – эмоциональный груз и драматизм темы такой деликатной, как последняя военная диктатура Аргентины. Но, кроме того, “Infancia Clandestina” имеет плюс, который только прибавляет фильму сложности: он основан на истории жизни самого режиссера. Хотя фильм и не автобиографический, он рассказывает о повседневной жизни Хуана, мальчика, вступающего в подростковый возраст (которого гениально сыграл Тео Гутиеррес Морено), сына активистов-партизан, который вместе со своими родителями ведет подпольную жизнь под вымышленным именем “Эрнесто”. Наталия играет роль Чаро, его мамы. “Бенхамин мне сказал, что увидел энергию во мне и в моем взгляде, чем-то похожим обладала и его мама, следовательно, думал, что у меня есть что-то от сильной женщины,” – признается Орейро. Чтобы создать персонаж, она часами разговаривала с режиссером, сидя на кухне у него дома. Ей пришлось набрать вес и пройти курс физической подготовки, чтобы уметь управляться с оружием. “Мне нужно было добиться, чтобы вышла женщина сильная, но в то же время нежная и простодушная, которая порой помогала бы тебе забыть о контексте, ” – объясняет актриса этот прекрасный фильм, который, несмотря на то, что имеет ярко выраженный исторический и политический фон, сконцентрирован на повседневной жизни мальчика, идеалах, школе, узах любви между ним и родителями, невинности и пробуждающейся сексуальности.

Фильм, в котором также снялись Эрнесто Альтерио, уругваец Сесар Тронкосо и Кристина Банегас, был очень хорошо принят критиками и получает премии по всему миру. “В Каннах, - рассказывает Наталия, - публика аплодировала стоя больше пяти минут. Даже если не брать в расчет то, что фильм основан на истории Аргентины, для тех, кто не знаком с контекстом, это тоже выдающийся фильм, отменное повествование.”

Кроме актерской игры, “Infancia Clandestina” позволила Наталии блеснуть пением. Хотя, как поясняет Орейро, поет Чаро, ее персонаж, а не она. На гитаре, что аккомпанирует песне “Sueños de juventud” не играет ни Чаро и ни Наталия, а Рикардо Мольо, который, кроме того, написал песню, что закрывает фильм “Living de trincheras”. “На самом деле это был не Рикардо, а Divididos,” – уточняет Наталия. Похоже, что для нее важно подчеркнуть разницу между тем, что он делает что-то, потому что является ее мужем и хочет помочь, и между тем, что как в этот раз, он входил в группу людей, работающих над фильмом.

Рикардо и Наталия вместе уже 11 лет. С тех пор, как в начале этого года родился Мерлин, втроем путешествуют туда, куда жизнь (или работа одного из них) их поведет. “Очень важно мочь рассчитывать на свою вторую половинку,”- утверждает актриса. “Не знаю, как это делали раньше. Но моя мама говорит, что мой папа не поменял ни одной пеленки. Вау! Он много потерял!” И, чтобы не осталось никаких сомнений, заявляет. Что ее муж – “папа во всех смыслах слова” (мы это подтверждаем: пока она общается с Bazaar, Мольо выступает в роли папы-кенгуру, не мешая интервью).

Эта почти симбиотическая связь, где все делится поровну - время, смена подгузников, прогулки и забота – стала основополагающей для того, чтобы Наталия смогла вернуться к работе. Сейчас все ее расписание составляется в семье, и это – единственная форма, в которой она представляет свое материнство. “Я никогда не была из тех женщин, что с детства мечтают о многочисленной семье, это не было целью моей жизни. Я просто этого не чувствовала. Да, я фантазировала о том, чтобы стать матерью, но я не знала в какой момент и как именно это случится. И случилось так: я работающая мама, мне нравится моя профессия, и чувствую в этом свою “полноту”.
Тем не менее, не все теперь как раньше: приоритеты актрисы изменились и правила игры тоже. Прежде, чем принять предложение, она дважды думает, и до того, как Мерлину исполнится год (когда она планирует перестать кормить его грудью), ее проекты должны предполагать необходимые перерывы, чтобы покормить ребенка спокойно. “Теперь я не одна, мой приоритет – это его благополучие, и внутри этого – мне нравится чувствовать себя в действии, не важно, снимаясь в кино или занимаясь покраской стены в своем доме.”

Новое положение дел заставило ее выбирать, куда вкладывать энергию (ту, что еще осталась, ведь по ее собственному признанию, она вот уже 8 месяцев, как не спит). Например, раньше она участвовала во всем, что происходило за закрытыми дверями Las Oreiro, сейчас она от этого отдыхает. “Мы открываем новый магазин в Galerias Pacifico, и впервые я не участвовала в декорировании, поэтому все будет еще лучше! ” – шутит она. “Клик” произошел, когда она поняла, что их дело выросло настолько, что люди стали ее выспрашивать по поводу того, какой цвет будет модным в этом сезоне. “Я сказала себе: я не хочу злиться на то, что сама же спровоцировала, все здорово, но всему свое место”. Поэтому сейчас, продолжая участвовать в проекте, она смотрит на все со стороны.

Однажды, совсем недавно, Наталия поняла, что все эти перемены, через которые она прошла в течение этого года, сопровождал кризис ее собственного внешнего вида. Она не знает, почему, но уверяет, что эта трансформация становится очевидной в момент выбора того, что бы надеть. Это произошло несколько дней назад во время одной фотосессии. Она сама создавала образ, но когда увидела фотографии, то сама себя не узнала. “Я чувствовала, что это не я позирую в том платье. Каким-то образом, я чувствую, что все это принадлежит прошлому, хотя мое тело все еще ведет меня туда по инерции. Но я уже не там. Я уже не та. Сегодня я перешла в состояние более взрослое, более женское. ” Сегодня в своей повседневной жизни она предпочитает чувствовать себя, прежде всего, удобно, нежели неотразимой. Она, прежде всего - мама, а не роковая женщина. Определенно, она – нормальная женщина, а не персонаж. “Я отдаю себе отчет, что живу тем, что мне нравится, и очень хорошо осознаю, что я привилегированна, но у меня тоже бывают дерьмовые дни, когда я уставшая, не выспавшаяся, страшная, как у любой женщины.”

Эти попытки быть такой же семьей, как и все, удваиваются сейчас, когда их уже трое. Цель: чтобы Мерлин рос в свободе. Поэтому семья Мольо защищает ногтями и зубами свое личное пространство. “Самое ужасное, что со мной произошло – это потеря анонимности. Мне нравится, что за мной наблюдают, когда я работаю, но не когда я просто живу. Однако я понимаю, что это неизбежно, так как одно ведет к другому. Но он не выбирал профессии своих родителей, поэтому я хочу, чтобы он был неизвестным для людей, чтобы мог выйти поиграть в мяч, покататься на велосипеде, чтобы на него не смотрели. ” Среди вещей, которые она мечтает дать в будущем Мерлину: образование в общественной школе, на природе и в анонимности. “Мне кажется, что это самое здоровое, что я могу ему дать. И самое трудное к тому же. Знаю, что есть неизбежные вещи, как например, когда на таможне мне говорят: “а это знаменитый Мерлин”, у меня от боли сводит желудок. Но все, что зависит от меня, я буду пытаться сделать.”

Интервью проходило в “месяц борьбы с раком груди”, поэтому Нати спросили еще и об этом:

Забота о груди.

“Я помню, как в детстве видела, как мама поднимает руки и ощупывает свои груди. И это то, о чем я всегда помню и что, как правило, тоже делаю. Я делала маммографию и у меня есть мой гинеколог, с которым я прохожу ежегодное обследование. Наряду с посещением гомеопата.”